«Rock'n'roll»

Фотограф Люлюкин Евгений  http://www.wingwave.ru 

«Rock`n`roll» - весьма впечатляющее зрелище. Александр ШИШКИН перегородил зеркало сцены высоченной стеной - собственно, можно ее назвать железным занавесом, порыжелым, проржавевшим, с водяными потеками по всей поверхности, с еле видными надписями и рисунками. (Кстати, костюмы, сочиненные Верой Мартыновой, тоже несут следы ржавчины - они словно подпалены рыжим цветом.) Стена несимметрично разделена на отсеки разной высоты и размера - в них появляются персонажи. Слева внизу - пражская квартира Яна: узкий маленький санузел, комнатушка с железным столом и стульями, чуть выше - низкий узкий пенал, в котором можно только сидеть: там, рядом с проигрывателем, в ряд стоят пластинки (самое дорогое, что есть у героя). В правой части стены за металлическими жалюзи - комнаты Макса, профессора из Кембриджа, его жены и дочери. В центре стены есть квадратный отсек, наполовину заполненный обувью, - плотной кучей свалены туфли, кеды, ботинки. К ним никто не прикасается, они лежат себе и лежат, постоянно и неумолимо напоминая обо всем страшном, что произошло в ХХ веке: о войнах, газовых камерах, тюрьмах, о миллионах жертв. На втором этаже ржавой конструкции расположился нелепый надувной танк. Постепенно, по ходу действия, он немного сдувается, и тогда ствол его пушки все больше и больше начинает напоминать вялый мужской половой орган… Этот издевательский образ центрует всю композицию, которая перестает восприниматься как безнадежно глухая тюремная стена, тем более что она не доходит до пола примерно на метр, словно бы висит - под ней есть воздух, а из глубины сцены проникает свет.

Сложная световая система (художники Глеб ФИЛЬШТИНСКИЙ, Александр СИВАЕВ) выделяет то один участок стены, то другой, пространство кадрируется, и действие строится мгновенными переходами из одного отсека в другой. На стену проецируются титры, информирующие о том, где и когда происходят события (сюжет хронологически движется из прошлого в настоящее, иногда перескакивая через несколько лет, иногда тормозя на какой-то дате). Монтажный принцип сообщает действию высокий темп и упругий ритм. Иногда герои говорят так быстро и отрывисто, что хочется нажать на возврат и прокрутить сцену второй раз, чтобы вникнуть получше…

Знакомые и любимые по спектаклям Бородина и Карбаускиса актеры РАМТа и в этой новой работе выглядят очень достойно. Про всех сказать невозможно (в программке обозначено почти два десятка персонажей, и очень немногие из них - проходные, эпизодические герои). Наибольший интерес, пожалуй, сейчас вызывают трое: Илья ИСАЕВ (Макс), Петр КРАСИЛОВ (Ян) и Рамиля ИСКАНДЕР (она играет две роли: в первом акте Элеонору, жену Макса, во втором - взрослую Эсме, дочь Макса и Элеоноры). Исаев играет английского профессора, члена коммунистической партии Великобритании, человека заблуждающегося, но абсолютно живого - умного, светлого, не желающего смириться с существующей в мире несправедливостью. На сцене Исаев настолько убедителен, что его герой, вызывая сильное сочувствие и доверие, становится главным положительным лицом спектакля (а это, может быть, и не задумывалось). Красилов существует более неровно, его ищущий и мечущийся, совсем не безупречный, но интересный и глубокий персонаж проходит через множество испытаний. Его история как раз служит примером того, что любой самый обычный, средний человек может противостоять тоталитаризму. Когда Ян находит в себе силы подписать Хартию 77, он произносит важные сегодня, здесь и сейчас, слова: "Диссидентство - это все, кроме одного, - утереться и помалкивать".

В спектакль из пьесы проникает горькое чувство потери - утраты молодости с ее надеждами, чистотой, мечтами о гармонии между вечным и сиюминутным. Но одновременно с этой горечью есть в «Rock`n`roll» и чувство счастья. Контрапунктом к постоянно меняющейся реальности в пьесе и спектакле выстраивается повтор практически одной и той же сцены: урок древнегреческого языка. Юные студентки приходят в профессорский дом и переводят стихотворение Сапфо о любви. Можно воспринимать эту сцену иронически: жизнь летит, возносятся и рушатся социальные системы, строятся и падают всевозможные стены, а тут, в герметичном мире, закрытом от ветров эпохи, все по-прежнему. Да, с одной стороны, это выглядит несколько нелепо. Но можно взглянуть на дело иначе (и Стоппард, несомненно, так и смотрит!): танки "сдуваются", железо ржавеет, каменные стены рассыпаются в песок, но люди влюблялись и влюбляются.

«Rock`n`roll»  - не только о свободе и неволе, о конформизме и сопротивлении, о личности и обществе. Он о том, что на самом деле смысл имеет не сиюминутное, но вечное - любовь.
 

Евгения Тропп. YOU GOT ME ROCKING // «Петербургский Театральный Журнал»

"Все, что случилось до моего рождения, - почти античность", - сказал однажды поэт. Для актеров РАМТа и его зрителей события пьесы Стоппарда "Рок-н-ролл" - тоже почти античность. Вторжение русских танков в Чехословакию, перевернувшее социалистический мир, отделено от нас сорока тремя годами. Но смысл тех событий злоба дня актуализовала заново.

Плоть пьесы и спектакля составили несколько важнейших оппозиций.

АНТИЧНОСТЬ И СОВРЕМЕННОСТЬ. Как всегда у Стоппарда, в пьесе совмещены многие слои существования. Его драматургия похожа на телескопическую трубу, с одной стороны расширяющуюся в глубь времен, с другой - обрывающуюся в будущее. "Рок-н-ролл" (перевод Аркадия и Сергея Островских) сконструирован автором из недавней истории, собственной биографии и непременной греческой литературы.

Время спектакля - от 1968 года до 1990-го - течет между университетской Англией и смятой вторжением Чехословакией, где ищут и сажают еретиков.

Сценограф Александр Шишкин всю высоту и ширину сцены занял железным занавесом, проржавевшим, с темными побежалостями, и на него поместил жизнь героев спектакля. Справа - нарядная клетка кембриджской квартиры Макса, слева - типовая пражская нора Яна. На железном балкончике резиновый танк - то грозная птица с хищным глазом, то сдувшаяся, осевшая игрушка.

В центре пьесы два героя: марксист и убежденный коммунист, университетский профессор Макс и чех Ян, его аспирант, избранный госбезопасностью для учебы на Западе.

В Кембридже, так сложилось, с 20-х годов были сильны коммунистические настроении. Макс в начале пьесы убежден, что коммунизм - лучшая модель современной цивилизации, а в конце - полон иронии по отношению ко всему на свете. Его слепое прекраснодушие колеблется лишь под натиском некрасивой исторической очевидности. Выборы Тэтчер, и Макс разражается гневом на избирателей: "Они едят дерьмо, смотрят дерьмо, потом две недели отдыхают в Турции - и все довольны!" Звучит более чем узнаваемо. Илья Исаев играет человека, для которого убеждения - важнейшая часть организма. И лишь когда он захромает от старости, начнет хромать и его твердокаменная идейность.

Макс теряет жену и переживает крах мировоззрения. Ян (Петр Красилов) проходит кругами диссидентской судьбы. Элеонора, жена Макса, блестящая интеллектуалка, больна раком. Чувственность Сапфо и оттенки греческого, уходящая жизнь и оттенки умирания - Рамиля Искандер играет легко и остро, иногда чуть-чуть злоупотребляя тюзовскими интонациями.

На сцене почти все время куча хлама, груды уничтоженного прошлого. Одна из самых сильных сцен: Ян возвращается из тюрьмы, а на полу битые пластинки, обрывки бумаги. И, поддевая их ботинками, сваливая со сцены, начинает самозабвенно, как язычник, танцевать рок-н-ролл. Рок-н-ролл здесь - не музыка, не философия - сама жизнь с ее отчаянием и страстью.

РОК-Н-РОЛЛ И ГОСБЕЗОПАСНОСТЬ. Для соцлагеря, как известно, рок-н-ролл был больше, чем музыка. Символ неподконтрольности. В СССР восьмидесятых рок-клубами занимались идеологические отделы горкомов, рок-группы находились под присмотром: каждый выход на сцену как побег на свободу. В ЧССР, куда рок пришел еще раньше, на волне вторжения, его курировала госбезопасность. Закулисный герой пьесы - группа The Plastic People of the Universe, чей лидер сидел, фанаты арестовывались, залы для выступлений поджигались, - стала лидером протестного сознания чехов.

Почему рок-н-ролл был так популярен в СССР и ЧССР, где большинство не понимало слов, отчасти загадка. Вне слов (в спектакле крупно ползущих по занавесу), вне неповторимой интимности между жизнью и музыкой он, казалось бы, не существовал. Но западные рок-музыканты бунтовали против сытости и пошлого комфорта. Восточные - против отсутствия кислорода.

Обыски, прослушки, запрещенные книги и пластинки -неотъемлемая часть той реальности. Под присмотром госбезопасности одни подписывали хартии, другие доносы. В спектакле строем молодежи в форме то ли скаутов, то ли юных наци марширует вперед и пятится назад чешский режим. Гэбэшники гадят в сортире у Яна, а с его пластинок рвется бешеная энергия потребности свободы.

ИДЕИ И ИНСТИНКТЫ, что тоже типично для Стоппарда, в пьесе смешаны нераздельно. Во втором акте жизнь из клеточек выплескивается на авансцену - разворачивается большая праздничная клоунада вокруг длинного стола, в которой любовные отношения, старые счеты и обиды переливаются как свет в бесчисленных бокалах.

- Расскажи, чем заняты товарищи после конца истории, - просит Макс Стивена (Михаил Шкловский), "официального сексуального партнера" своей внучки Алисы. В свете этого конца знаменитый Сид Барретт всего лишь "овощ со взглядом затравленного животного", а рок-н-ролл - ностальгическая музыка с оттенком ретро.

Уставший от одиночества Макс призывает Ленку, старую любовницу. Его дочь Эсме, повзрослевшее "дитя цветов", становится возлюбленной Яна. Алиса, студентка, унаследовавшая таланты Элеоноры, выгоняет из дома мачеху - "желтую" журналистку.

Но смысл второго акта обеспечивает сцена, в которой Ян привозит и дарит Максу его дело из архивов чешской ГБ. В деле пунктуально зафиксировано: некоей информацией, данной чешской ГБ, Макс выкупил Яна из тюрьмы. Макс оскорблен. И тут Ян признается ему, что тоже стучал - условием его счастливой жизни в Кембридже был присмотр за учителем - видным марксистом. И когда он бросил поручение и вернулся в Чехию, тем сломал свою жизнь, двенадцать лет провел в булочной. Вот только дело его в архиве не сохранилось, сгорело.

- Значит, ты мог мне этого и не рассказывать? - мрачно спрашивает Макс. В их крепком объятии - прощение и прощание.

Адольф Шапиро стремился сделать трудную материю пьесы максимально сценичной. Железный занавес становится экраном: кадры вторжения, кадры рок-концертов, кадры визита Горбачева. Один из лучших монтажных стыков спектакля: на сцене предсмертная истерика Элеоноры, срывающей парик с лысой головы, после химиотерапии не осталось волос. И следом на огромном экране машинкой бреют наголо длинноволосого хиппи. Мы видим покорный затылок, в который въедается бритва, и глаза человека, сжимающегося в пружину, которая рано или поздно взорвется.

В финале на пражском стадионе выступает "Роллинг Стоунз". Мик Джаггер (по слухам, друг Стоппарда) в зеленом камзоле заполняет собой всё пражское поднебесье. А в толпе, кричащей, танцующей и орущей, мелькают герои спектакля - Ян и Эсме, Магда и Фердинанд, гэбэшники. Камера отплывает, и море народа становится неразличимой массой голов, человечьей икрой, озаренной заходящим солнцем.

В спектакле Шапиро важнейшее остается за словами. Он ставит паузы - те промежутки, в которых безмолвно и оглушительно преображаются человеческие судьбы.

Адольф Шапиро не согласился с "хорошим концом". Ведь всегдашний контрапункт Стоппарда - между бесценностью единственной человеческой жизни и беспощадностью исторического движения - постановщику спектакля удалось прочувствовать на себе лично. Едкий скепсис по поводу нынешнего момента помешал ему сделать конец голливудски безоблачным. Наши общие с чехами драмы в свете наступившего будущего выглядят прелюдией к настоящим тупикам истории. Для российского варианта Стоппарду пришлось чуть переиначить текст: в интересах истины. "Ведь я, - в духе тотальной иронии автора пошутил Шапиро на пресс-конференции, - уже стою на пороге большого суда, и, в отличие от Артемия Троицкого, апелляцию мне подать не удастся".

Посыл, который несет спектакль РАМТа, на нашей почве, в которой еще ржавеют и больно ворочаются обломки советской вины, кажется, сильнее, чем на любой другой. Захочет ли его уловить не обремененный прошлым зал? Принципиальная позиция театра - говорить со своим зрителем всерьез и о крупном - прежде всегда обеспечивала победу.

… Стоппарду в канун премьеры не сразу дали российскую визу: вопрос долго рассматривался. А ведь он "всего лишь" публично заступился за Ирину Халип. "Рок-н-роллу" не дают устареть.

 Марина Токарева // «Новая газета»