© 2005. Театральный художник Глеб Фильштинский

«Он в Аргентине»

Малый драматический театр — Театр Европы, Санкт-Петербург, Россия.

Премьера состоялась 8.03.2013
Режиссер — Татьяна Шестакова и Лев Додин
Сценография — Александр Боровский

... Присутствие автора – дамы в забавной шляпке (заменяющей известному писателю сценическую маску) – проясняло расстановку сил. Одна из двух героинь спектакля явно списана с натуры, народная артистка в исполнении народной артистки Татьяны Щуко даже портретно схожа с Петрушевской. В характерах тоже можно найти немало общего, хотя это все-таки собирательный портрет. За годы сложных отношений с миром искусства у Людмилы Стефановны накопился огромный запас наблюдений над театральными и околотеатральными персонами.

Пьеса «Он в Аргентине» на первый взгляд может показаться именно такой незатейливой зарисовкой, чуть ли не шаржем. Поздняя осень. Средняя полоса России. Дом творчества. В опустевшем парке двое: бывшая знаменитая артистка и местная сестра-хозяйка (завхоз, кастелянша, ключница, повариха). Две немолодые женщины, столь разные, что свести их может действительно только место обитания.

Одна высокомерная, вся в черном, в бархатном берете. Похожа на Гамлета и цитирует Гамлета. Вторая – в видавших виды трениках, в резиновых сапогах и полосатой лыжной шапке. «Гамлета» не читала, но прекрасному не чужда. «Как я люблю, когда вы стихи читаете!» – произносит порой с умилением, на миг прощая собеседнице все обиды.

«В одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань» – сказал бы, глядя на эту странную парочку, поэт. И все же они в одной телеге. И связаны не только внешними обстоятельствами. Есть между ними и третий, разумеется, мужчина. Есть дети, внуки. Но мужчина уже на том свете, дети-внуки далеко, один даже где-то в Аргентине. А для этих двух вдов словно судный день настал: в полуторачасовом неспешном диалоге с элементами черного юмора они не просто пытаются докопаться до истины – разбираются в себе, своих и чужих грехах. Исповедуя друг друга, сами узнают о себе такое, что хотелось бы из памяти стереть. А в финале, когда абсурд достиг апогея, все тайное стало явным, дамы клоунским жестом сдергивают головные уборы и демонстрируют седины, их уже окончательно уравнивающие.

Сестра-хозяйка дома творчества в исполнении Татьяны Шестаковой (она же режиссер спектакля) – крикливая, с натруженными руками, выразительной жестикуляцией. Народная артистка в исполнении Татьяны Щуко – худая, почти мумифицированная, сдержанная, с прямой спиной и ядовитой закаленной нравами закулисья иронией интонаций. Однако в их перебранке все время чувствуется подтекст, двойное дно (почти по Станиславскому!). Видно, обе были хороши лет тридцать назад – под стать той мраморной Венере, что стоит в пустом парке среди голых деревьев, повернувшись спиной к собеседницам. Достойные соперницы, на склоне лет они вновь прекрасны. И уже не важно, кто они по профессии, сколько книг прочли и сколько картошки накопали. На задний план отступает и театральная атрибутика. Бабья перепалка становится размышлением о жизни и смерти, о вечных ценностях, которые выше житейской шелухи.

Собственно, у Петрушевской всегда так: за бытовыми подробностями, за подслушанными разговорами непременно идет разговор о главном. Так строится ее проза. Так было и в ее первых пьесах, таких как «Любовь» или «Чинзано». Недаром начинающий режиссер Лев Додин много лет назад обивал (безуспешно) пороги питерских театров именно с ее пьесой «Уроки музыки» в руках. Потом, правда, в Малом драматическом случился реванш: время Петрушевской началось с «Квартиры Коломбины» (где главную роль сыграла Татьяна Шестакова) и продолжается благодаря «Московскому хору» (где несгибаемую бабушку Лику играет Татьяна Щуко).

Театр обрел своего драматурга, живого классика. Настолько живого, что песенки, спетые ею на послепремьерном капустнике, соперничали с самыми мастерскими актерскими стихами и куплетами. В премьере она, наверное, могла бы при случае сыграть любую из двух ролей.

Елена Алексеева. Соната для двух одиночеств // Санкт-Петербургские ведомости, 20 марта 2013


Поздние спектакли в Малом драматическом придумали играть в выходные дни на большой сцене после обычных вечерних. Суть нового цикла, который, впрочем, имеет еще одно название "Спектакль после спектакля", конечно же, не просто в том, чтобы показать в один вечер на одной и той же сцене не один, а два спектакля и, следовательно, собрать два зрительных зала. Здесь есть идея клубного показа, после спектакля публика может не уходить сразу же домой, а остаться и в неформальной обстановке, в буфете или в фойе, поговорить с создателями спектакля или при желании (как полагают в театре) просто взять автографы. Автографы тут и впрямь есть у кого брать. В том числе и у приехавшей на премьеру Людмилы Петрушевской.

Предполагается, что спектакли, которые со временем составят цикл "Для тех, кто не спит", будут самостоятельными работами актеров додинской труппы. "Он в Аргентине" — режиссерская работа знаменитой додинской актрисы Татьяны Шестаковой. Она же в этом спектакле и играет сестру-хозяйку актерского дома отдыха в дуэте с не менее великолепной актрисой Татьяной Щуко в роли бывшей драматической актрисы. Сценографию спектакля сочинил Александр Боровский, а художественным руководителем постановки выступил Лев Додин.

Александр Боровский поставил на сцене перила белой классической балюстрады, несколько наклоненных и изъеденных до затейливых дыр черных колонн, которые одновременно могут казаться стволами вековых деревьев, и разложил по сцене черные мусорные мешки. Но композиция этих простых форм и объемов оказалась такова, что обезлюдевший к осени дом отдыха выглядит местом трагически и безнадежно опустевшей, но некогда прекрасной жизни. В редкие моменты полного затемнения сцены дыры в колоннах превращаются в световые инсталляции, создающие эффект мерцающих в темном глубоком космосе планет. Собственно, это и есть амплитуда смыслов, который удается создать в этом спектакле Татьяне Щуко и Татьяне Шестаковой — от незамысловатой правды мусорного мешка до трагической и таинственной глубины космоса; от эксцентрики взаимоотношений некогда известной актрисы и простоватой кастелянши до философского признания общей судьбы двух совершенно разных пожилых и поживших женщин.

Все достоинства и родовые признаки драматургии Людмилы Петрушевской в этой работе звучат более чем отчетливо. В актерской игре, иногда ироничной до мастерского озорства и одновременно психологически очень глубокой, необычайно ярко раскрываются и выдающийся абсурдизм автора, и спрятанная под грудой бытовых тягот философия гуманности этой пьесы.
 

Елена Герусова. Неспящие на сцене // Газета "Коммерсантъ", 15 марта 2013 года