«Синяя борода»

Оперетты родоначальника "легкого жанра" Жака Оффенбаха современники ценили за злободневность, за умение будоражить общество, за едкую иронию и разрушение устоев в искусстве и жизни. Но, наверное, ему в страшном сне не могло присниться, что сказку Шарля Перро (в обработке авторов либретто Мельяка и Галеви) о рыцаре Синяя Борода, убивающем своих жен, можно актуализировать так, как это сделал Юрий Александров в петербургском Театре музыкальной комедии.

В сценическом прологе и эпилоге режиссер выразил свое кредо - разрушил старый театр с его массивными колоннами, колесницами, музами, купидонами и пасторальными героями, отправив их под свист ветра, громы и молнии (сочинения Олега Каравайчука) в темную ночь. Остались обломки, которые занимают часть сцены, а другая часть отдана закулисью, где Синяя Борода работает прорабом на стройке нового театра - вернее, реконструкции (читай - Большого, Александринского, Мариинского...). Картина до боли знакомая. На одной половине сцены идет себе и идет оперетка - цветочница Флоретта, вставленная в огромную клумбу, поет свои куплеты с Сафиром, наряженным под расфуфыренного принца-пастушка. На другой половине молодые девицы, сменив современный прикид на рабочие комбинезоны, превращаются в маляров-штукатуров с ведрами и кистями в руках. Для них происходящее на клумбе - дичь и смех, что они и демонстрируют, перекидываясь чайником и передразнивая жеманных персонажей первой сценки, действующих "по Оффенбаху". Два чуждых друг другу мира в наглядном противостоянии. Ни один, честно сказать, не радует. На сцене персонажи, искусственные и картонные, за кулисами - тот еще контингент. Одни изображают на театральных подмостках нечто весьма далекое от жизни, другие не способны это адекватно воспринять. Картинка точная, подробная и в целом реальная.

Есть герои, существующие в двух измерениях - король Бабеш, например. В "нормальной жизни" это кто-то из руководства театра, видимо, постаревший премьер, выбившийся в замы. (Он в сопровождении секьюрити показывает начальственной чиновнице в шубке ход работ.) А потом гримируется, надевая толщинки под камзол и торжественный парик, и превращается в короля, который ссорится со своей женой - Королевой - из-за ее нездорового пристрастия к министрам пропаганды. Персонажи закулисья начинают перепутываться с персонажами сказки про принцесс, королей и рыцарей. Вот и Синяя Борода меняет оранжевую строительную каску и столь же кричащего цвета жилет на парик и камзол и выезжает петь выходную арию на бутафорском коне. А его шестая жена Булотта выбилась в героини из маляров - и там и там она бойкая заводила - может, будущая бизнес-вумен или опереточная примадонна (чего только не случается на сцене и в жизни).

Спектакль, как это часто бывает у Александрова, кажется перегруженным из-за буйной режиссерской фантазии, бьющей через край. Действие часто идет одновременно и параллельно на двух секторах сцены, используются с полной эффективностью все планы - глубина, рампа, верх, низ - едва успевай следить. Гали Абайдулов в качестве хореографа от режиссера не отстал, заставив солистов и массовку овладеть подробно разработанной пластической партитурой действия, которая не сводится только к танцам. На костюмы театр не поскупился - все, как в настоящей оперетте, пышно и богато, а не привычно пестро и нищенски (и с хорошей выдумкой Вячеслава Окунева, выступающего не только в роли сценографа).

Явную перенасыщенность спектакля (помимо отнюдь не простенького сюжета, по версии Юрия Димитрина - еще и режиссерский сверхсюжет, который почти игнорирует основной) почему-то не хочется относить к недостаткам - хочется причислить к достоинствам. Уж больно надоели одноклеточные опереточные зрелища, худосочные по мысли и воплощению. А тут столько придумано, так тщательно и детально, так игрово и одновременно психологически точно, что вопреки стремлению Александрова к разрушению основ остается вполне здоровое ощущение, что идет строительство нового. Идет строительство нового современного опереточного спектакля. В нем есть образность и рефлексия - саморефлексия жанра. В нем есть ирония и самоирония. Он содержателен, потому что в нем есть контакт с действительностью, с тем, чем болеет нынче театр оперетты как таковой, - а он переживает не лучшие времена. Собственно, спектакль про это - про утраченную связь со временем, в котором "легкий жанр" до сих пор существует одиноко, на задворках общественного сознания. И еще: "Синяя Борода" - это огромная работа труппы петербургской музкомедии. Очень важная, потому что успешная - для театра, для жанра в целом.
 

Елена ТРЕТЬЯКОВА // Петербургский Театральный Журнал №43