«Мёртвый город»

В опере Эриха Вольфганга Корнгольда «Die tote Stadt» история вращается вокруг молодого человека по имени Пауль, чья любимая жена Мари умерла в раннем возрасте. Пауль уходит в уединение, полностью поглощенный своим горем, пока однажды не появляется Мариетта — женщина, очень похожая на Мари. Пауль влюбляется в Мариетту, поскольку она возрождает в нем давно подавленные желания, что приводит к одержимости. Однако одновременно он борется с чувством вины и предательства по отношению к своей покойной жене. Когда Мариетта начинает претендовать на большее место в его жизни и восстает против постоянного присутствия мертвых, Пауль убивает ее. Но вскоре после этого он начинает задаваться вопросом — действительно ли он убил Мариетту? Почему она внезапно снова кажется живой? Может ли он все еще доверять своему собственному восприятию?

Третья опера Корнгольда, впервые исполненная в 1920 году, нашла глубокий отклик у зрителей своего времени, о чем свидетельствует ошеломляющий успех ее одновременных премьер в Кельне и Гамбурге. После Второй мировой войны Корнгольд, эмигрировавший в США из-за своего еврейского происхождения и прославившийся благодаря своей музыке к голливудским фильмам, оказался в относительной безвестности. Однако с 1970-х годов его работы были вновь открыты и получили широкое признание как на немецких, так и на международных сценах.

С этой постановкой Дмитрий Черняков возвращается в Цюрихский оперный театр. Ранее он открыл первый сезон под руководством Андреаса Хомоки и с тех пор ставил оперы по всему миру. В Цюрихе он уже поставил на сцене «Енуфу» (2012), «Пеллеас и Мелизанда» и «Дело Макропулоса» . Теперь, с его фирменной чувствительностью и психологической глубиной, он берется за «Die tote Stadt» . Швейцарский дирижер Лоренцо Виотти, в настоящее время генеральный музыкальный руководитель Голландской национальной оперы в Амстердаме, оживит яркие оркестровые цвета Корнгольда. Трудные, но очень интересные главные роли исполнят Вида Микневичюте и Эрик Катлер.

Источник: официальный сайт театра

Для своей новой постановки Die tote Stadt , премьера которой состоялась на прошлой неделе, Оперный театр Цюриха доверил работу режиссеру-постановщику Дмитрию Чернякову. Как всегда, было бы правильно не ожидать традиционного прочтения повествования, но то, что Черняков делает с этой пьесой, является чем-то совершенно особенным. Вероятно, полезно, что у него есть несколько актеров, дебютирующих в ролях, в частности Эрик Катлер в роли Пола и великолепная Эвелин Херлициус, появляющаяся в эпизодической роли Бригитты, что обеспечивает свежесть подхода, который ощущается единым с видением Чернякова.

И оригинальный роман Роденбаха, и партитура Корнгольда занимают мир, где реальность и воображаемое, кажется, объединяются. Черняков делает еще один шаг вперед, он добавляет дополнительные слои в повествование, таким образом, давая нам русскую матрешку вечера, в которой он никогда не позволяет нам постичь, что реально, а что иллюзорно. До начала музыки он заставляет голос описывать отношения между 41-летним мужчиной и 16-летней девушкой. Это немедленно настраивает аудиторию на мысль, что отношения между Полом и Мари были эксплуататорскими. Это также служит для того, чтобы дать нам предысторию, которая предполагает, что Мари покончила с собой. Затем, когда входят Фрэнк и Бригитта, они делают это, держа факелы, а Фрэнк записывает свой разговор с Полом, предполагая, что детективы расследуют убийство. Декорации, также созданные Черняковым, содержат квартиру, видимую снаружи, разделенную на комнаты, похожую на ту, что была представлена ​​в его постановках «Электры» и «Саломеи» , где происходит основная часть действия. Ниже Брюгге изображен как пустое пространство с белыми стенами и вращающейся сценой, иллюстрирующей жизнь, происходящую снаружи.

Черняков многого требует от своих певцов, с труппой Мариетты во 2-м акте, катающейся на роликовых коньках по вращающейся сцене во время пения, или с возможным убийством Мариетты Полом, которое ужасает своей непосредственной физичностью. Пол Катлера также непоколебим, будь то его очевидная потеря чувств в конце 1-го акта, буквально распадающийся физически перед нами, или его энергичное преследование Фрэнка, пока последний бегает по вращающейся сцене в начале 2-го акта. Тем не менее, то, что останется со мной от сегодняшнего вечера, это то, как неоднозначность видения Чернякова трансформируется в последние мгновения в разрушительное изложение потери и горя. Мариетта может быть тремя разными женщинами — молодой женщиной с колючими волосами в мини-юпе в первом акте, опытной актрисой во втором акте или тиктокершей в третьем акте, разыгрывающей свой опыт для сети, — но каждая из них, кажется, отражает разное проявление опыта скорби Пола. Точно так же тот факт, что Пол одевается епископом в третьем акте для процессии, кажется, почти хочет оттолкнуть зрителей, заставить их отказаться от Пола как персонажа. Тем не менее, это свидетельство игры Катлера и режиссуры Чернякова, что в конечном итоге им удается заставить нас сочувствовать Полу в эти заключительные моменты. Во многих отношениях я представляю, что у каждого члена аудитории будет свое собственное мнение о том, чего достигли Черняков и его актерский состав. Для меня, однако, весь вечер выстраивается в разрушительную развязку, которая показывает, что мы стали свидетелями процесса скорби человека, который не смог прийти к единому мнению с самой большой потерей. Черняков и Катлер так много внимания уделяют этому моменту осознания, когда то, что мы только что стали свидетелями, было мечтой о том, как смириться с горем, именно задавая вопрос: «Wie weit soll unsere Trauer gehen, wie weit darf sie es, ohn’ uns zu entwurzeln»?

Если постановка Чернякова отличается исключительной силой и проницательностью, у меня есть одно существенное замечание, и это касается декораций. Поскольку большая часть действия происходила в комнатах, были существенные проблемы с обзором и слышимостью певцов, когда они пели из комнат, особенно с моего места в Паркетте. Да, это добавило клаустрофобии повествованию, но оно не было оптимально спроектировано для зрителей или, конечно, для певцов, особенно с таким большим оркестром. Филармония Цюриха была в потрясающей форме для Лоренцо Виотти. Качество игры, которую он получил от них, было абсолютно превосходным, богатым множеством оттенков, струнные давали нам чистую радугу тоновых цветов, основанную на сильной басовой линии, все это подкреплялось органной педалью внизу. Виотти наслаждался голливудской техноколорностью сочинений Корнгольда, предлагая густые портаменти и богатство звука на протяжении всего спектакля. В целом, и особенно учитывая акустические проблемы с установкой, он последовательно пропускал певцов, хотя голоса часто были утоплены в звуковой картине. Его темпы были разумными, хотя и с некоторыми оговорками. Лютневая песня действительно грозила остановиться, и мне не хватало ощущения зарождающегося насилия под аккордами, которые сопровождали шествие. Хоровые интердометы, как со взрослыми, так и с детьми, подготовленные Эрнстом Раффельсбергером, добавили соответствующий ореол к звуку.

Пол Катлера был тем типом исполнения, которое определяет карьеру. В этой чудовищной роли Катлер был неутомим как вокально, так и физически. Это хорошо подходит его большому, высоко расположенному тенору, позволяя ему с легкостью вырываться наверху голоса. Он явно знает, как задавать темп роли, сохраняя достаточно в баке, чтобы продержаться до конца вечера, когда у многих до него закончился бензин. Катлер нашел так много деталей в тексте и в тоне, оттеняя его в первом акте, изящно используя voix mixte в своих воспоминаниях о Мари, чтобы придать тон незабываемый оттенок. Еще один примечательный дебют в роли его щедрой певицы. Вида Микневичюте спела Мариетту в хорошем сопрано с приличной резкостью. Сам тон имеет привлекательное быстрое вибрато вокруг кремовой сердцевины. К сожалению, Микневичюте выдохлась в третьем акте, попав в беду в более высоком, выдержанном письме, в то время как быстрое вибрато означало, что ее настройка не всегда была оптимальной выше, сидя вокруг ноты, а не прямо на ней. Тем не менее, она была очень убедительной и смелой актрисой.

У Бьёрна Бюргера был один из самых изысканных моментов партитуры в Пьеро-Песне, которую он спел с красивым тоном, безупречным легато, верхом, казалось бы, без ограничений, и впечатляющим контролем дыхания. Еще более впечатляюще, поскольку он спел свою знаменитую арию на роликовых коньках на вращающейся сцене. В другом месте человечность в его последних строках Паулю была ощутима через красоту его тона и использования текста. Герлициус придал краткой роли Бригитты шекспировскую глубину характера. Она так много вынесла через текст, сделав каждое слово значимым, и, в отличие от многих до нее, голос поднялся с легкостью и осенней теплотой в ее парящей фразе в «Liebe» в первом акте. Остальной состав отражал превосходные стандарты, которые можно ожидать от этого выступления, оставшиеся роли были исполнены сладкозвучно.

Это был ошеломляющий вечер в театре, который возродил надежду в этой славной форме искусства. Черняков дает нам постановку, которая остается настолько верной произведению, которая увлекает нас в глубокое психологическое путешествие, бросая вызов нашим предубеждениям о горе и тех, кто скорбит, и в то же время вызывая выступления захватывающей яркости от всего состава. В музыкальном плане это было абсолютно великолепно. Виотти руководил оркестром на пике его игры, в то время как Катлер был совершенно бесстрашен, так щедро отдавая нам себя. Это вечер, который нужно увидеть, и я очень надеюсь, что театр будет снимать его для коммерческого выпуска. В конце публика отреагировала чрезвычайно щедрыми овациями всему составу.

Источник: operatraveller.com