«Макбет»

Впервые в России оперу «Макбет» Джузеппе Верди ставят два театра: Новосибирский театр оперы и балета и Парижская национальная опера. О том, как проходит репетиционный процесс, ТАЙГЕ.info рассказал режиссер и художник-постановщик спектакля Дмитрий Черняков.  
 

ТАЙГА.info: Жерар Мортье, Борис Мездрич, Теодор Курентзис, Дмитрий Черняков – как произошло это пересечение?

— Началось все в 2006 году. Я познакомился с Мортье (директор Парижской Национальной Оперы, — прим. ТАЙГИ.info) в Москве, куда он приехал на премьеру «Евгения Онегина» в Большом театре. Мы пообщались, и именно тогда он предложил мне поставить «Макбета» в Париже. Честно скажу, я сначала не обрадовался: эта опера не была в числе тех, которые бы я непременно хотел сделать. Однако, как это часто бывает, со временем я понял, что был не достаточно прозорлив. Через полгода, весной 2007-го, проект остался без французской постановочной команды. Мортье знал о Теодоре Курентзисе и о том, что мы уже работали вместе над Верди («Аида» в НГАТОиБ, — прим. ТАЙГИ.info). Потом в Париже была большая делегация директоров русских театров, и Мортье много общался с Борисом Мездричем. В результате в проект включился новосибирский театр, было решено, что вся постановочная команда будет из России, оркестры, солисты и хоры будут разные, но будет одна фигура дирижера, одна театральная концепция (тема, декорация, свет, костюмы). За производство декораций отвечает французская сторона, за производство костюмов — новосибирская. В итоге, с 4 апреля по 8 мая 2009 года в Париже пройдет более десяти спектаклей с участием знаменитого итальянского баса Феруччи Фурланетто, сопрано из Литвы Виолетты Урмано, испанского баритона Карлоса Альвареса. В двух спектаклях будет петь новосибирский состав. В следующем сезоне 2009–2010 в Париже «Макбет» идти не будет, зато спектакль войдет в репертуар новосибирской оперы (к тому же Жерар Мортье уходит с поста директора, потому что по французским законам человек после достижения 65-летнего возраста не имеет право быть на государственной службе). А в сезоне 2010–2011 уже запланировано восстановление этого спектакля в Париже при новой дирекции.

ТАЙГА.info: Подобного совместного проекта российского и французского театров еще не было в истории России. Как думаете, почему?

— Наверное, тут несколько факторов. Во-первых, Мортье – большой подвижник, ему все интересно, он везде ездит, все смотрит, поэтому и программы его театра всегда интересны. Во-вторых, в новосибирском театре случаются такие сочетания имен, такие проекты, обстоятельства, которые могут заинтересовать парижскую сторону. Интересно, что «Макбет» не имеет отношения к Годам России во Франции и Франции в России, но по силе и фантастичности соединения этих двух театров перевешивает весь год России во Франции. К проекту не прилагали усилия чиновники от Министерства культуры, президенты… Все придумали интенданты, директора, дирижеры, режиссеры — спелись вместе.

ТАЙГА.info: Какой редакцией оперы Вы воспользовались?

— Мы использовали вторую редакцию, Парижскую, именно она общепринята в мировой практике. Первая редакция написана в ранний период творчества композитора, вторая – в более поздний, это более зрелое сочинение. Мы играем целиком французскую редакцию, но добавляем к ней один фрагмент из первой редакции – сцену смерти Макбета. И это очень правильно, это очень убедительно звучит. Также делал и Клаудио Аббадо на пластинках 70-х годов. Исполнять будем на итальянском языке, так как это привычнее для слушателей, к тому же на французском «Макбет» звучит редко.

ТАЙГА.info: Как Вы приближаетесь к материалу, что читаете, слушаете, чтобы мысленно увидеть будущий спектакль?

— Не понятно, из каких вещей и когда рождается идея: в тот момент, когда я читаю, или когда еду в троллейбусе, когда посылаю смс, когда слушаю другую оперу или когда смотрю кино. Бывает, что ты глубоко и интенсивно погружаешься в материал, а потом он просто в тебе живет и неизвестно, когда он выпрыгнет, когда сомкнутся какие-то проводки в голове. А когда происходит это озарение, сразу все становится ясным, все взаимосвязи становятся понятными, как будто свет включили. Это счастливый момент! Однако у меня были постановки, которые уже вышли, а свет там полностью не включился (смеется).

ТАЙГА.info: Как работается с артистами?

— Я в этом театре уже не первый раз и знаю, как происходят репетиции. Почти все артисты – старые знакомые, мне от этого даже как-то приятнее и легче. Однако сейчас еще не финишная прямая, поэтому я бы не сказал, что мы нашли необходимый сценический язык, мы находимся в процессе поиска. В новосибирской премьере Макбета исполнит греческий баритон Димитрис Тилякос, бас — Дмитрий Ульянов из Московского театра Станиславского и Немировича-Данченко, сопрано — заслуженная артистка России, лауреат Государственной премии России, лауреат «Золотой маски», солистка Мариинского театра Лариса Гоголевская.

ТАЙГА.info: В этой трагедии зрители будут кому-то из героев сопереживать?

— Обычно в «Макбете» никто не вызывает сочувствия кроме жертв Макбета, которые подобны закулисным фигурам, о которых мы мало что знаем. Думаю, в нашем спектакле зритель будет сочувствовать самому Макбету. Мне важно, чтобы это был живой человек со своим развитием. Макбет обычно приходит к нам прирожденным убийцей, но мы хотим в этом немного разобраться, понять причины его действий.

ТАЙГА.info: В каком времени на сцене будут развиваться события шекспировской истории XI века?

— Мы имеем дело с Верди, который имел дело с Шекспиром, а Шекспир, в свою очередь, имел дело с историей. Хотя у всех персонажей трагедии есть исторические прототипы, Шекспир многое придумал, а Верди потом сильно интерпретировал. Поэтому в таком большом количестве интерпретаций XI век уже имеет малое значение. Мы тоже вкладываем свое видение, взгляд сегодняшнего человека. Конечно, вы не увидите там никаких рыцарей в доспехах и кубков из папье-маше, куда наливают яд.

Если вспомнить шекспировские трагедии, все его короли и лиры в первую очередь воспринимаются не как исторические фигуры, не как портрет эпохи, а, скорее, как персонажи человеческой истории. В итоге, не так важно, к какому веку они имеют отношение.

ТАЙГА.info: После «Аиды» эта опера станет второй вашей постановкой Верди. Будут ли еще? Трудно ли ставить Верди?

— Впереди «Дон Карлос», «Трубадур», «Сила судьбы» в разных театрах. Верди ставить непросто. «Евгений Онегин» проще, потому что даже если мы находимся в плену расхожих представлений и штампов, все равно что-то по-русски почувствуем. «Макбет» для нас материя более абстрактная. Конечно, я хочу сделать спектакль живым, но осложняется это тем, что «Макбет» — стопроцентная опера. «Евгений Онегин» — почти пьеса с музыкой, в ней есть диалоги, развитие, а «Макбет» написан в абсолютно оперной форме: персонаж вначале должен спеть лирическую медленную каватину, потом быструю и виртуозную кабалетту, потом выйдет ансамбль, переходящий в хор и т.д. Поздние сочинения Верди уже другие, даже «Дон Карлос» с сильной театральной драматургией. А чтобы современный театр воплотил на сцене «Макбета», нужно хорошо подумать. Конечно, можно все спеть в красивых костюмах, это тоже будет свой театр, но нам бы хотелось найти что-то большее.

ТАЙГА.info: «Макбет» будет напоминать зрителям какие-то предыдущие постановки этой оперы или это будет чистой воды новация?

— Настоящее искусство – это всегда новация, в искусстве не бывает повторения «общего места». Любой творческий взгляд, даже осторожный, должен быть авторским, проявлением личного, а не повторением отработанного.

Всегда тема важнее одежды, дизайна, внешнего вида оперы. Все посвящено тому, чтобы эту тему раскрыть. В спектакле будет много нетеатральных способов рассказа, например, мы используем очень много видео. Сейчас снимается огромный видеоматериал, который станет частью рассказа.

ТАЙГА.info: Правда, что сцена парижской оперы на два метра меньше новосибирской? Если да, то как вы вышли из этой ситуации, проектируя декорации?

— Обе сцены очень большие и почти похожи, поэтому проблем в адаптации никаких нет. Возможно, Парижская сцена немножко уже в портале, если же взять все закулисное пространство, то больше этого пространства я не видел нигде в мире – оно в пять раз больше, чем пространство от оркестра до дальней стенки в новосибирском театре. Причем каждое перекрывается железным занавесом, за которым заранее смонтированы декорации другого спектакля, которые целиком передвигаются на площадке. Можно было бы выстроить площадки две вглубь, закрыть от сцены занавесом, выстроить всю декорацию «Макбета» и репетировать в декорациях, как в репетиционном зале. Далее, за закулисным пространством находятся мастерские, где и делались декорации «Макбета». Так как огромное стеклянное здание Оперы Бастий (Opera Bastille) построено в 1989 году, все эти технологии были включены в проект.

ТАЙГА.info: Правда, что во время спектакля декорации разрушатся, а потом восстановятся?

— В театре все может быть (улыбается).

ТАЙГА.info: Нашлись ли подходящие ткани в Новосибирске и почему костюмы шили в Петербурге?

— У нас нет задачи сделать что-то пестрое, красочное, зрелищное, чтобы, как только открылся занавес, зал взорвался аплодисментами от увиденного богатства. Никаких сверхъестественных тканей для спектакля здесь не нужно. Костюмов очень много, они все очень разные.

Шьют костюмы и в Новосибирске, и в Петербурге. Для французской стороны все это новосибирский вклад в проект, а Новосибирск уже сам решает, чьими услугами воспользоваться.

ТАЙГА.info: Что вы ожидаете от премьеры?

Оглушительного успеха. А иначе зачем работать?

Беседовала Алина Хабирова

Дмитрий Черняков о Макбете // Новосибирская область, Культура, 5 декабря 2008

На сцене Оперы Бастилии можно будет увидеть и услышать оперу в постановке Дмитрия Чернякова и с Теодором Курентзисом за дирижерским пультом (два спектакля он уступит своему коллеге). Это – совместная постановка Парижской оперы и Новосибирского театра оперы и балета. Случай – уникальный: спектакль Чернякова – «Евгений Онегин» Большого театра открывал нынешний сезон театра, новый спектакль режиссера этот самый сезон продолжает.

Сложить преданья старины глубокой и день сегодняшний. Примерно так видит Дмитрий Черняков постановку «Макбета» в Опере Бастилии. Впервые французский оперный театр высочайшего уровня осуществляет совместную постановку с российским театром, причем провинциальным. И все потому, что директор Парижской оперы Жерар Мортье, который, кстати, дорабатывает свой последний сезон в легендарных стенах, был настолько потрясен черняковским «Евгением Онегиным» в Большом, что, во-первых, тут же пригласил спектакль в Париж, а во-вторых, заказал молодому режиссеру «Макбета». Они, можно сказать, сразу нашли друг друга. Оба, и директор, и режиссер, славятся скандалами. За все годы, что Мортье стоял у руля главного музыкального театра страны, ни одна постановка не прошла без шумихи. Мортье приглашал самых экстремальных европейских режиссеров, которые своими экспериментами довели французскую публику до безумия. Он бы и не остановился, если б не буква закона. Мортье исполняется 65 лет, и он обязан покинуть государственный пост. Заядлые меломаны облегченно вздыхают и ждут его замену – Николя Жоэля из Тулузского театра «Капитолий». Последний уже поспешил объявить список будущих постановок.

Как бы то ни было, Черняков – последний бурный протест Мортье против сонного царства, коим он считает традиционные подмостки. Он же, познакомившись с Борисом Мездричем (в то время – своим коллегой из Новосибирского театра оперы и балета), предложил соединить два коллектива. Роли разбросали и готовили спектакль на разных континентах: в Париже делали декорации, в Новосибирске шили костюмы. Но за все отвечал Черняков, о чем в программке черным по белому прописано, что он и постановщик, и сценограф, и ответственный за костюмы.

В спектакле два состава – один новосибирский, второй сводно-европейский. Из звезд – итальянский бас Феруччи Фурналетто, Виолетта Урмано из Литвы, испанец Карлос Альварес. С российской стороны Лариса Гоголевская, Дмитрий Ульянов, Олег Видеман. Кровавого убийцу и тирана Макбета поет грек Димитрис Тилякос. Теодора Курентзиса, ответственного за музыкальную часть спектакля, представлять не надо. Действие решили не перегружать костюмами и прочей атрибутикой, сосредоточившись на главной проблеме всех времен – природе зла и коварства. Поэтому декораций мало, массовые сцены проходят на фоне скучных деревянных бараков неопределенной эпохи, а единственным украшением служат бегущие на видео бесконечные крупные серые облака. Бегут, правда, роскошно, постоянно цепляя взгляд.

Обстановка в доме Макбета также предельно скупа: стол, стулья, пылающий камин, люстра. Король и королева расхаживают по дому в зависимости от времени суток либо в длинных вязаных кофтах, либо в пижамах и халатах, в финальной сцене Макбет поет в трусах и рубашке, лежа на столе. Зато толпа – что ведьмы, что беженцы – выглядит довольно интеллигентно в пальто и шляпках, с сумочками пятидесятых годов прошлого века.

Вооружившись видеокамерой и компьютером, Черняков начинает свой рассказ. Сценическая площадка в старом понятии отсутствует. Вместо нее огромный занавес-экран, на котором возникает топографическая карта местности: квадратики домов с зелеными вкраплениями, змейки дорог. Посередине мечется вездесущая стрелка-мышка, именно она найдет заветный дом, и замок Макбетов (обычный двухэтажный особняк, нуждающийся в ремонте) предстанет в трехмерном измерении. Одно из окон дома приблизится до максимума, и, как на экране, вспыхнет жизнь, споет свою первую арию леди Макбет. Так весь спектакль, за исключением массовок, зритель будет смотреть в чужое окно или наблюдать за интернет-версией великой трагедии. По завершении одной картины экран гаснет, появляется недремлющая мышка, дом начинает удаляться, вот он уже виден с высоты птичьего полета, а стрелка утыкается в очередной объект, притягивает, увеличивает новое окно. Смена декораций произошла, началась следующая картина...
 

Елена Якунина. Тиран и мышка // Независимая газета, 2009-04-09