«Бесплодные усилия любви»

Художник Александр Боровский предложил решение черно-белое. Ни в декорациях, ни в костюмах нет полутонов. Вдоль задника протянулась тонкая линейка балюстрады с белыми балясинами. Так когда-то в нашем отечестве ограждали променад на южных набережных или танцплощадки. Теплый штрих чарующих запахов, волнующих звуков - легкомысленной безответственности. Королевский сад, в котором происходит действие, усажен потемневшими стволами вековых деревьев. Возраст не красит их, не придает величия - время изъело их стволы. Герои резвятся и используют трухлявые деревья как гимнастические снаряды, не думая о том, что время так же распорядится и их здоровыми торсами.

Молодым артистам режиссер предлагает играть, не ведая стыда, раскрепощенно демонстрировать свое мастерство и наслаждаться прелестью стиха в переводе Корнея Чуковского. Они и играют замечательно. Все. Мужчины (Владимир Селезнев, Алексей Морозов, Павел Грязнов) - про "материально-телесный низ", с бахтинской "карнавальностью". Девушки (Дарья Румянцева, Елизавета Боярская, Елена Соломонова) - про умение управлять ситуацией не с карнавальной безбашенностью, а с маскарадной светской изощренностью.

Ни то, ни другое по Додину к любви никакого отношения не имеет. О ней могут грезить лишь обезумевшие идальго (блистательный Игорь Иванов), безмозглые деревенские юродивые (смешные Олег Рязанцев и Уршула Малка) и дети (серьезнейший Витя Антонов). Иллюзия, игра случайностей, принимаемая за любовь, это лишь легкий вдох, после которого следует жизнь - долгий продолжительный выдох. Правда, жалко Леву, если он в это верит, а не потешается над нами вместе с Шекспиром.

Шекспир, как известно, драматург прекрасный, но местами уж очень непонятный. Иногда он такое выдавал, что ни сюжет внятно пересказать, ни концы с концами свести в пьесе решительно невозможно. Взять вот хотя бы эти "Бесплодные усилия любви", историю о том, как четверо молодых людей -- король Наварры и трое его приближенных -- решают провести три года без радостей жизни и плотских утех, в трудах ученых. Но вынуждены вскоре -- сначала тайно друг от друга, а потом уже и явно -- нарушить клятву, влюбившись в некстати приехавшую принцессу Франции и трех ее придворных дам.

Все бы ничего, но в длинной сей пьесе полным-полно всяких второстепенных персонажей и вставных сценок, переодеваний и дивертисментов, которые превращают "Бесплодные усилия любви" в своего рода сценарий для галантно-придворного празднества. В общем, название этой комедии в репертуарных планах Малого драматического смотрелось причудливо -- развлекать публику Лев Додин не считал и не считает нужным, да и мироощущение у этого режиссера скорее трагически-философское, нежели романтически-игривое. И между эпической национальной трагедией ("Жизнь и судьба" Гроссмана) и семейной драмой ("Долгое путешествие в ночь" О`Нила, премьера назначена на осень) беззаботная комедия смотрится ветреной затеей.

У Льва Додина получился восхитительный спектакль -- неожиданный и в то же время очень додинский. Главные роли в спектакле играют молодые актеры, и в этом отчасти заключена разгадка выбора пьесы: педагог Додин вновь выводит на сцену новое поколение своих учеников -- некоторые уже обратили на себя внимание в "Короле Лире" и "Жизни и судьбе". С пьесой режиссер повел себя жестко и несентиментально: взял отнюдь не возвышенный перевод Корнея Чуковского и подверг текст радикальной резекции. От трех друзей принца и трех фрейлин принцессы оставил по паре тех и других, изрядно сократил количество прочих персонажей и их слова. И, конечно, отменил воображаемую пестроту "Бесплодных усилий:". Можно сказать, раздел пьесу и призвал ее к дисциплине.

Раздел в прологе и актеров: король Наварры и его друзья буквально влетают на сцену своими почти обнаженными молодыми телами, которые гимнастикой глушат голос плоти. Но и когда на героях появляется одежда, она сохраняет строгую, элегантную черно-белую гамму. Точно так же и в декорациях Александра Боровского (кстати, впервые работающего с Львом Додиным): "Бесплодные усилия любви" играются в лесу -- темные колонны-деревья контрастируют с белой балюстрадой в глубине сцены. Полые стволы не просто изъедены коррозией и потому светятся насквозь, они скрывают ведущие под сцену люки, так что персонажи, заходя за дерево, могут вдруг исчезнуть, а потом так же незаметно появиться из-под сцены.

Конечно, основная нагрузка легла на молодых актеров -- Владимира Селезнева, Алексея Морозова, Павла Грязнова, Олега Рязанцева, Дарью Румянцеву, Елизавету Боярскую, Елену Соломонову и Алену Старостину. Но украшением спектакля стали и работы двух старших мастеров -- Игоря Иванова и Александра Завьялова. Первый играет растерянного от свалившейся на него и заведомо безответной любви к крестьянке дона Адриано де Армадо, а его чутким партнером оказывается паж Моль, которого очень забавно играет мальчик Витя Антонов. А второй -- вельможу Бойе, сопровождающего девушек. Его-то огонь любви зажечь уже не может, он проницательный и веселый циник, в конце оказывающийся еще и вестником судьбы, строго обрезающим действие и объявляющим все усилия бесплодными.

До самого финала на сцене творится остроумная и точная в психологических и юмористических деталях игра -- с подменами и переодеваниями, с сомнениями и признаниями. Когда встреча трех пар влюбленных превращается в пародию на оперный спектакль, впору ущипнуть себя: а точно ли я сижу на премьере Льва Додина и когда это он в последний раз предавался такой свободной, ни к чему не обязывающей зрителя театральной игре? Но вот прилетает на сцену живой голубь с известием о смерти французского короля -- молодые женщины должны уехать, а молодым людям остается лишь обнимать пустые деревья.

У Шекспира внезапная печальная весть смягчена надеждой, что через год, когда кончится траур по отцу новой королевы, все, может быть, станет хорошо, и влюбленные воссоединятся. У Шекспира в конце поют и пляшут. У Додина ясно, что ничего больше не будет: радость оборвана сразу и навсегда, как и бывает в жизни. В эти последние секунды спектакля важным и неслучайным кажется все, вплоть до того, как вдруг скрипнула балюстрада под одним из безмолвно исчезающих со сцены мужских тел. Бог с ней, в конце концов, с юношеской любовью, кто ж не знает, что ее усилия бесследно растворяются в воздухе. Усилия самой человеческой жизни оказываются в конце концов бесплодными, голубок рано или поздно прилетает -- вот с чем трудно смириться.